Почти как Ломоносов…
Часть первая.
На юрфак ВКИМО в 1981 году я поступал осознанно и страстно этого желая. Т.е. исключительно с прямым умыслом.
Но перед этим, в 1980 году, после окончания школы в Богом забытом провинциальном Ставропольском городке Минеральные Воды я поступал в тот же институт на «перевод», не имея при этом ни малейшего представления о том, какого уровня ВУЗ я выбрал.
Родословная моя велась «от сохи», но, к счастью, я дружил с головой, спортом и общественными нагрузками. Школу закончил с золотой медалью, имел отличия как участник движения «Пост №1» и добросовестно накаченные мышцы. Да, мне очень не плохо давался немецкий язык, о чем следует упомянуть отдельно. Вот чего точно я не имел, так это хоть какой-нибудь мало-мальской «мазы».
Трезво взвесив жизненную перспективу, я вознамерился подавать документы в Голицинское высшее политическое погранучилище. Начальником 2-го отделения горвоенкомата был еврей с уличающей его фамилией Футерман. Изучив мое досье, он на доступном армейском языке объяснил мне, что спиться на какой-нибудь заставе я всегда успею, а вот стать военным переводчиком шанс дается не каждому. В туманных чертах он обрисовал мне все, что слышал и знает о ВИИЯ (он его почему-то так называл) и сообщил, что имеет одну разнарядку в эту синекуру. При этом, к чести этого майора, следует отметить, что он даже в мыслях не держал вопрос о каком-бы то ни было его личном вознаграждении или благодарности. Вот такое тогда было время! Тема закрутилась и вызов таки пришел. Я приготовился покорять Москву.
Не забуду, как отец покупал мне на местном рынке модные туфли на толстой подошве (как сейчас помню они стоили 55 рублей) у о одного из «развалов», принадлежащих набирающим силу советским «цеховикам». Туфли успешно развалились в «Свердловских лагерях» не дотянув до конца «абитуры». А покойный батя положил на них всю свою заначку. Царство ему Небесное.
В Москву я ехал в плацкарте тревожно уверенный в непоколебимости своей провинциальной золотой медали. Впоследствии уверенность стала вянуть…
Я понял, что меня «здесь не ждали». По сочинению получил 3. Несмотря на то, что раньше мое сочинение было первым на Всесоюзном слете «Часовых поста №1». Литература, немецкий, история. В общем, вместе с аттестатом – 22 балла. Проход начинался с 22,5, остальное – «маза». Вернее, «маза» в основном и помогала набирать эти заветные баллы.
Отдельно стоит остановиться на самой «абитуре». Удивительная атмосфера 80-го года, ощущение жизненного старта; удивительная атмосфера расположения друг другу недавно совсем не знакомых молодых людей присутствовали в наших «сиротских палатках». Ах, этот 1980 год! Олимпиада в Москве, смерть Джона Леннона и Высоцкого… Туманное и волнующее будущее. К друг другу относились по-доброму. Да, кто-то зубрил, кто-то делал вид. Общались, делились… последней рубашкой. Буквально. Сдружился с двумя парнями. Как сейчас помню – Витя Корсунский и Дайнеко (имя уже забыл). Парни с поддержкой (оба поступили). Когда мне нужно было возвращаться домой, а мои модные только что купленные туфли расклеились, обнажив картонную подошву, пацаны одарили меня своими импортными шмотками в дорогу. Витя был хохмач и по сути своей – раздолбай. Помню случай. Мы о чем-то трындели на свежем воздухе, которого кругом было в большом избытке, когда к нам подобрался не безызвестный «Таракан» - капитан, комендант лагерных сборов. Всех построил и очень строго начал взыскивать. При этом, Корсунскому, как зачинщику веселухи, он задал не логичный, с моей точки зрения, вопрос: «Кто ваш папа, товарищ абитуриент?». «Секретарь Министерства иностранных дел СССР! » - браво ответил Виктор. После паузы, Таракан как-то сразу сник и, почему-то не внятно продолжил: «А мама?))».
Вечерами со стороны Свердловской танцплощадки доносились звуки набирающего популярность хита «Машины времени» - «Снова старт нам дан и нет пути назад…». Мы то же бренчали на гитаре, заправлялись деликатесами от отпрысков московской элиты. Даже устраивали бои без правил. Какой-то парень, шесть лет занимавшийся кунг-фу то ли в Шаолине, то ли в близи него, жестко спарринговал с представителем школы карате-до. Для меня это была какая-то фантастика.
Вот в такой обстановке и при таких обстоятельствах я и узнал, что в ВКИМО СССР помимо «переводов» и «спецпропагадны» существует еще и понятие – «юрла».
Инязные абитуриенты относились к юрфку с долей презрения, называя его представителей «задротами» и плебеями. Для меня же вдруг открылась истина. Это как раз то, что я ощущал внутри себя, то, что нужно мне.
Погуляв пару дней по Москве с модном батнике и коричневых кожаных ботинках «от Дайнеко», я погрузился в поезд и отбыл восвояси, увозя с собой горечь первой настоящей фрустрации и не истребимое желание носить в петличках эмблемы «щита и меча». В эту поездку назад я выпил свою первую бутылку водки…
(Продолжение следует … maybe)